© Пленники религиозного экстаза: Психология религиозных сект /
Авт.-упор. А. В. Тимченко, В. Б. Шапарь. — Харьков: Прапор, 1998. — 477
с.
Религиозно-эсхатологические секты
СТЕКЛОВИДЦЫ (другие названия —
СТЕКЛОДЕЛЫ, СТЕКОЛЬЩИКИ, ГЛАССАРЫ) — профессионально-религиозный союз,
зародившийся, по преданию примерно 3000 лет назад, в Древнем Египте. Но
лишь в самое последнее время начинают доноситься смутные вести о
всемирном братстве стекольщиков, об их профессиональных тайнах и
религиозных учениях.
Судя по всему, дело не в особой засекреченности, а в самом учении, которое называется всеоткрытостью.
Существуют
разные предположения о связи стекольщиков и вольных каменщиков. Иные
считают их особым подразделением масонской организации, отделившейся
ложей; другие усматривают в них исконных соперников. В отличии от
масонов, строящих мировой храм из массивных глыб, из деяний и событий,
приобретших вес в истории, глассары предполагают воздвигнуть его из
стекла, невидимо для всех окружающих, — как очищение замутненных
поверхностей мира, который благодаря такому опрозначниванию сам
превращается в храм. Стекольщики, в отличии от каменщиков, абсолютно
аполитичны, не стремятся заручится поддержкой и участием сильных мира
сего и включают в свои ряды совершенно безвестных лиц, которые не
пользуются влиянием ни в одной сфере жизни и всячески стараются стереть
след своего имени и пребывания на земле. «То, что пропускает свет, не
оставляет тени». («Без названия»).
По представлению глассаров,
настаивающих, кстати, на этимологическом родстве древненемецкого «glass»
(«стекло») и русского «глаз», глаз — это стекловидный сосуд
божественного света. Человек, умирая, превращается в чистое зрение,
которое уже не нуждается в зрачке, поскольку видит отовсюду. Глаз, при
жизни, воспринимавший свет, по смерти источает его, подобно солнцу.
Участь у собственного глаза, мы готовимся к световому существованию в
виду лучей, мгновенно пробегающих через тысячи миров, как через простое
стекло.
Однако среди стекловидцев остаются и такие, которые мечтают
не о стеклянных вершинах на каменных громадах, но о претворении в стекло
всего состава земли, о сотворении стеклянного города из ее темных толщ и
круч. Среди них распространено предание о золотом стекле, цвета самого
солнца, в котором сольются новая земля и новое небо, дав стеклу
нерушимую твердость и негасимый блеск.
ПУСТОВЕРЫ (ПУСТОСВЯТЦЫ) — одна из наименее изученных вер.
С
точки зрения пустоверцев, атеизм, восторжествовавший в послеоктябрьское
время, есть значительный шаг Росии в направлении восточных форм
религиозности, почитающих Ничто. При этом Пустота трактуется не как
простая Ничтойность, «зряшное отрицание», но как безразличная Всейность,
где все растворяется во всем и перестает быть чем-то в особенности.
Отсюда,
кстати, спор пустоверцев с вещетворцами, которые утверждают, что «ничто
не может быть, не будучи чем-то». Пустоверческий антитезис: ничто не
может быть, не будучи всем». («Антиномии пустоты»).
В книге Исайи есть пророчество о великой равнине, на которой явится всему миру слава Господня. «Глас вопиющего в пустыне…».
УДАЛЕНЦЫ
(другое название — МУСОРЩИКИ) — апокалиптическая секта, близкая
АФЕЯНСТВУ. Для них отказ от Бога есть главный признак и «призыв»
последнего времени.
Если чистое афеянство — движение довольно
умозрительное, то среди удаленцев большинство — люди малообразованные,
их наставники отличаются грубоватым красноречием.
Удаленцы, как
правило, селятся на самом краю обитаемой местности, за что в народе их
прозвали еще краеселами: их дома обычно — на краю села. Но и во всяком
другом смысле они тоже держаться «на краю»: наделяют священным значением
самые отвратительные предметы, самые презираемые занятия, даже
физиологические отправления. Перед совершением этого акта они молятся, а
в конце его благодарят Бога, и на всем протяжении воссылают молитвы,
ощущая свое отправление как священнодействие, благодаря которому тела
заново вылепляется из праха, отделяется от нечистоты.
Каждый, кто
встречался с удаленцами, знает об их подлинном рвении к самой «нечистой»
работе, благодаря которой и делается чистота. Многие видели, с каким
религиозным чувством, молитвенным экстазом в глазах они обходят мусорные
кучи, подбивая и уплотняя их, заботливо отделяя нечистоту от чистоты,
чтобы возжечь затем жертвенный огонь.
КОВЧЕЖНИКИ — называют себя
также «искателями Ковчега», «строителями Ковчега», или же «ноевцами», по
имени библейского праведника, спасшегося от потопа. Ковчег — это
преобразование Дома в эсхатологическом измерении, а значит, исполнение
его последней сущности как абсолютного-пространства-в-себе.
Ковчежники утверждают, что новый потоп будет не водным, а огненным, по слову апостола Петра…
Суровые
строители бросают обреченные гибели города и переселяются в сибирские
села, как можно далее от ядерных погребов. Они нанимаются на должности
сельских учителей, врачей, лесников, целыми семьями перебираются в самые
глухие углы, расположенные, по их подсчетам, в стороне от скоплений
человекоубийственной техники. Там они, скрываясь от свидетелей, строят
ковчеги в отверстиях и в оврагах земли, заполняя их всем необходимым для
жизни. По всей стране рыщут сотни сыщиков, выслеживая этих
богопослушных и приговаривая к наказания, чтобы они не смели прибегать к
милости Земли, чтобы не смели бояться казни Небесной.
…Строить
ковчег в таких неимоверно трудных условиях означает жизнь свою положит
ради выживания, т. е. ради жизни других Любой из нас тысячу раз
предпочел бы вести обычный, расслабленний способ существования — но с
молитвой и трепетом мы приступаем к строительству ковчега. На жизни
положен крест — ради будущей жизни
Религиозно-атеистические секты
ГРЕХОВНИКИ.
Это религиозно-атеистическое движение зародилось в России в 60-е годы
ХIХ века и составило затем ударный отряд различных революционных партий.
Греховники не грешат в обычном смысле слова, побуждаемые гневом,
корыстью, вожделением. Они изгоняют из своего круга братьев, впавших в
мирской соблазн, попавшихся на краже или прелюбодействе. Для них грех —
это религиозное призвание, мучительное, даже гибельное для души, но
спасительное для братьев и потому оправданное во Христе. Грех
совершается «из милости и по благодати», не за себя, а за других, не по
низменному инстинкту, а из высших соображений — чтобы избавить от греха
брата своего. Если брат кого-нибудь ненавидит, кем-нибудь притесняем,
греховник убивает притеснителя, чтобы избавить его от греха насилия, а
брата — от греха ненависти. Грех притеснителя смывается его кровью,
искупается смертной мукой — зато переходит на душу самого греховника.
ПОМОЖЕНЦЫ
ставят своей задачей помогать всему естественному, происходящему в
мире. В разгар весны их часто можно видеть около детских площадок,
газонов, водостоков, скоплений тающего снега: они прокладывают путь
ручейкам, чтобы дело весны спорилось быстрее. Но заниматься этим
систематически они считают ненужным и прямо вредным. Только то, что
случайно, мимоходом бросается в глаза, только оно должно быть
исправлено, в соответствии со своей же мерой, чтобы растущее могло
расти, горящее гореть, текущее течь. Совершая же помощь из принципа,
легко нарушить естественные процессы и загубить то самое, чему
стремишься помочь.
Поможенцев иногда называют «добротаинцами»,
поскольку они исходят из евангельского предписания, что все доброе
должно делаться втайне — не только от других, но и от себя, чтобы левая
рука не знала, что делает правая, подающая милостыню.
ДОБРОВЕРЦЫ
(доброверы). Очертания этой секты очень размыты. С одной стороны с ними
граничат и даже сливаются афеяне и безобрядники, с другой — добротаинцы и
поможенцы, с третьей — нравственники и совестники, с четвертой —
печальники и болесвятцы. Доброверцы верят только в силу добра, или, как
они сказали бы, в слабость добра.
«У людей, творящих добро, лица
красивы и глаза светятся — это стихия, инстинкт, порода. Думают ли они о
Боге? Надеются ли на загробное воздаяние? Верят ли в перевоплощение
душ? Нет, их оскробила бы мысль о том, что они делают добро почему-то
или зачем-то. Разве кто-то им велел или кто-то за это заплатит? Добро —
единственное, что имеет ценность само по себе, вне причин и следствий».
Вот
почему религия делает невозможным подлинное добро, помещая его на
лестницу восхождения, в цепь заслуг и воздаяний. Если я знаю, что за
добро мне положена будет награда, да еще не преходящая, а вечная, то это
уже не добро, а банковский вклад с процентами.
АФЕЯНЕ — свое
название производят от того же корня, что «атеисты»: «стоящие вне Бога»,
«не имеющие отношения к Богу». Однако, с точки зрения афеян, атеисты
изменяют своему исходному принципу, когда отрицают Бога, восстают против
веры, превращаясь тем самым в антитеистов. Подлинный «афеизм» не
отрицает существование Бога, но допускает возможность его
несуществования — и строит на этом «грандиозный храм своего верующего
неверия».
Афеяне доказывают, что вера была необходима в прошлом,
когда люди получали прямое откровение о Боге. Но с тех пор, как Бог
скрывает себя от людей, следует принять его молчание и «не преследовать
Бога своей верой». Если атеисты — это «мародеры», присваивающие себе
атрибуты Бога в его отсутствие, то верующие — это «фанаты», преследующие
по пятам своего кумира вопреки его желанию скрыться.
Афеяне изредка
проводят так называемые «безобрядные собрания» и «взаимные исповеди», в
которых выявляют «новые сферы божественного в обезбоженном мире». Это
сферы постоянно перемещаются: из литературы в политику, из политики в
науку и т. д., и требуется «святость решимости», чтобы найти приложение
своих сил именно «в точках зияния и утраты».
Религиозно-национальные секты
ХАЗАРЯНЕ
(хазариане) — приверженцы единоверия, которые опираются на религиозные
традиции хазарского каганата и считают своим долгом соблюдать
преемственную связь с иудаизмом как основой всех монотеистических вер.
Киев
с незапамятных времен находился в тесных торговых и культурных связях с
хазарским каганатом. Первоначальное название поселения, впоследствии
вошедшего в историю на Киев, — «Шабат», т. е. суббота. Это название
произошло от обычая хазарских купцов по субботам устраивать базар на
берегу Днепра для язычников, «гоев». Рядом с Киевом протекала река
Израйка.
Хазаряне вменяют себе в обязанности регулярное посещение
храмов всех трех монотеистических религий. Праздничные дни у них —
пятница, суббота и воскресенье… Тем не менее главным праздничным днем,
срединным между двумя другими и первым по времени возникновения, у них
считается суббота, которую они посвящают, в частности, изучению
памятников хазарской письменности.
КРАСНООРДЫНЦЫ — одна из ветвей
восточничества. Противостоя западниками, одновременно полемизируют со
славянофилами, доказывая, что «славянство» — лишь одна из внешних
оболочек русского духа, лежащая глубже западной, но еще далеко отстоящая
от его восточного ядра.
Такова эта новая невинность класса, у
которого физиологический эрос заменен социальным эросом — оргия труда,
бесполость рабства… Невинность спины, не знающей мучительных ужимок и
покраснений лица, всего набора европейских гримас, размыкающих плоть,
выдающих чувство стыда, греха и вины. Хребты, лопатки и ключицы — символ
воинствующей невинности, отрицающий грех и распятие, символ бездушного и
бесполого времени, с его детской жестокостью — выгнувшего хребет и
спрятавшего лицо…
КРОВОСВЯТЦЫ или КРОВОСЛАВЦЫ, Ближайший исток
этого движения удается проследить с обряда почитания мест, отмеченных
обильным пролитием крови, — крупных битв, массовых захоронений. От
обычной ритуальной практики воздавания чести умершим кровосвятчество с
самого начала отличалось своим преимущественным интересом не и к
индивидуальным заслугам покойных, а к самому месту их захоронения,
которое считалось тем более священным, чем больше оно впитало крови.
Первоначально ритуалы такого рода проводились в рамках официальных
мероприятий.
Знаменательно, что кровосвятцы на своих полотнищах цвета
крови не изображают никаких государственных знаков. «Чистая кровь, без
разделов и границ, проливается в мире. Древнейший из всех — залог
слияния кровей» («Миф о Каине и Авеле в исторических судьбах
человечества»).
Иоанновы христиане, хранящие особый дух верности
этому апостолу и его заповеди третьего, кровавого крещения, чаще именуют
себя «кровославцами», а не «кровосвятцами».
Религиозно-мещанские секты
ПАССИВИСТЫ.
Близко к партии Серых стоят Пассивисты, которых отличает еще более
субъективистский взгляд на историю, а также обилие лингвистических и
литургических параллелей для объяснения своей не-деятельности. Приведем
отрывок из их манифеста, озглавленного «Пассив — залог истории»:
«Все
активные конструкции в ходе истории превращаются в пассивные, и тот,
кто претерпевает, оказывается подлежащим истории, а тот, кто действует,
всего лишь дополнением.
История — нескончаемое жертвоприношение, литургия, в которой вкушается хлеб тружеников и кров воином».
ПРОВЫ — представители «нового» стиля жизни, основанного на сознательном провинциализме.
Парадокс
этой философии провинциализма — в том, что она создана жителями
столицы. Самоназвание группы построено на оксимороне: «Московские
провинциалы». Они пропагандируют особый стиль одежды и поведения,
который в присущей им застенчиво-броской манере именуется «стершийся
блеск». Многие предметы гардероба закупаются ими прямо в провинции, в
сельских универмагах — начиная от кепок, ушанок, широкополых шлях и
кончая вышитыми косоворотками.
Для провов провинция — это не просто город или страна, это целый мир «на отшибе», место обитания «Богом забытого» человечества.
Провинция — судьба нашего мира. Так провы переживают мистический смысл всечеловеческой провинциальности.
СЕРЫЕ.
Свою секту они упорно именуют «партией» и утверждают, что эта
неизвестная, незримая миру партия одерживала победу во всех решающих
битвах истории. У партии есть особая стратегия, которая позволяет ей
править из так называемого «открытого подполья». Эта стратегия,
именуемая пассивом, противопоставляется активистской стратегии других
партий.
И поскольку свет все-таки пришел во тьму, и поскольку тьма
все-таки не объяла его — что еще нам остается, кроме этого
жемчужно-серого, пепельно-серого, землисто-серого, облачно-серого цвета,
в котором свет смешивается с тьмой, чтобы остаться собой через другое.
Подчас вы не видите этого цвета — потому что дышите им: он ваше
потаенное существо. Вы ведь не режете руки о воздух — так вы не видите
серого. Но оно обнимает и любит вас.
ДУРИКИ — одна из самых многочисленных сект, учение которой широко известно, хотя и мало изучено.
Дурики
— это юродивые нашего времени, только их юродство – не нарушение
общепринятых правил поведения, а блаженно-бездумное следование им,
поскольку сами эти правила уже вывернуты обществом наизнанку. Дурики
отличаются от обычных граждан лишь сознанием нелепости существующих
порядков и… старательным их соблюдением. В отличие от граждански
настроенных граждан, дурики не возражают, не уклоняются, не борются, но
находят для души отдушину в глупости — дурачествуют по правилам,
установленным дураками.
Кто такие дурики и чем они отличаются от
дураков? Это дураки понарошку, принявшие на себя удобную роль, а вовсе
не таковы от природы.
Дурики — это люди, избравшие дурачество своей
специальностью, а вместе с ней и такие свойства, яка безвинность и
безответственность. Только дуриком можно спокойно войти в систему, не
свихнувшись от страха и не одурев от скуки. Дурикам все можно, ибо они
слегка неуправляемы, — чуть-чуть, но ведь это «чуть-чуть» — самое важное
в любом искуссстве.
