© Поршнев Борис "Социальная психология и история"
Эволюция личности
начинается с состояния широчайшего захвата ею всевозможных элементов
окружающего мира. Личность, или индивид, — это первоначально огромный
нерасчлененный комплекс по сравнению с личностью, или индивидом, в
современном смысле слова. В специальной статье Леви-Брюль
показал, что в наиболее первобытных обществах представление об
отдельном человеке не может быть обособлено от представления о его
вещах, украшениях, утвари, жилище, одежде, о его угодьях и домашних
животных; точно так же он не может быть выделен из определенного
географического пространства, из системы родственных и иных отношений,
словом, из примыкающей к нему природной и человеческой среды, как от
своего имени. Нанести вред какому-либо элементу его среды это все равно,
что поранить его тело. Иными словами “я” здесь очень широко растянуто. И
тем самым оно почти отсутствует. На протяжении дальнейшей истории
совершалось, хоть и неравномерно, постепенное сужение всех границ,
которые отделяют личность от среды, а вместе с тем и становление “я” (а
также “он”, “ты”). Что это, имманентный процесс саморазвития личности?
Нет, он не может быть понят вне развития и усложнения межлюдских
отношений, в первую очередь материальных, вещных: размежевание соседних
территорий и связанных с ними хозяйственных прав, умножение
разнообразных форм отчуждения и присвоения отдельных материальных
компонентов прежнего “я”: дарений, передач, замен. Известно, что в
первобытности это были преимущественно межгрупповые (например,
межродовые, межплеменные) акты, но тем самым как бы отклеивались от тела
индивида разные чешуйки, ранее как бы сращенные с ним. Не саморазвитие
примитивного мышления в современное, как полагал Леви-Брюль, а развитие
отчуждения и присвоения вещей мало-помалу раздело человеческую личность.
Точно так же в глубокой древности индивид, при переходе из одной
возрастной или семейно-родовой группы в другую, с необходимостью менял
при этом имя и вместе с ним исчезала прежняя личность и появлялась новая
(если только преемственность между обеими личностями не выражалась в
перенесении с собою каких-либо вещей). Но обогащение межгрупповой
диффузии в конце концов приводит к относительному ослаблению и имени,
как неотъемлемого признака личности. При инициации, браке, рабстве,
усыновлении, приселении, пусть человек и теряет прежнее имя, так же как
наряд и убор, прическу и татуировку, утварь и оружие, он остается самим
собой. Вернее, это освобождение от внешних признаков как раз и делает
его мало-помалу “самим собой”. На более позднем этапе тождественный себе
человек сводится к голому телу и преемственности памяти и сознания. В
этом смысле классический античный раб неизмеримо более личность, чем
первобытный дикарь. Однако процесс продолжается и дальше: ведь голое
тело тоже не тождественно неизменному “я”, ибо человек может лишиться
ног, рук, ушей и других частей тела; при переводе человека из одной
социальной группы в другую практиковалось ритуальное вырывание зубов,
обрезание, иногда калечение, как и позже вырывание ноздрей у мятежников.
Тем
самым и тело в ходе осложнения контактов между разными “мы” и “они” не
оказывается надежной принадлежностью одной стороны, и эволюция личности
поэтому в конце концов отбрасывает и этот признак. Совершается
перенесение сути личности на “внутреннее я” или “внутренний мир”, и лишь
на этой ступени окончательно складывается тождественность личности
самой себе, т.е. подлинное “я”, а вместе с тем ее единичность и
своеобразная единственность, как микроуниверсума.
