© Ефремов Иван "Час Быка"

– Не все ли равно, сто или сто пятьдесят тысяч слов?

– Не все равно, если орфография так сильно не совпадает с произношением, как у тормансиан, – авторитетно заявила Чеди.

– Как могло получиться столь нелепое расхождение?

– Из-за недальновидного консерватизма. Оно наблюдалось и у нас во времена до мирового языка и до рационализации разноречья, которую заставило произвести появление переводных машин. С ускорением развития общества язык стал меняться и обогащаться, а правописание оставалось на прежнем уровне. Даже хуже: упорно упрощали орфографию, облегчая язык для ленивых или тупых людей, в то время как общественное развитие требовало все большего усложнения.

– И в результате язык утрачивал свое фонетическое богатство?

– Неизбежно. По существу, процесс был сложнее. Например, у каждого народа Земли с подъемом культуры шло обогащение бытового языка, выражавшего чувства, описывающего видимый мир и внутренние переживания. Затем, по мере разделения труда, появился технический, профессиональный язык. С развитием техники он становился все богаче, пока число слов в нем не превысило общеэмоциональный язык, а тот, наоборот, беднел.